Неудачник по имени Слевин (Хартнетт), остановившийся в нью-йоркской квартире своего приятеля Ника, который куда-то запропастился, ходит по дому в одном полотенце. В дверь звонят — и Слевин попадает в кошмарный сон. Сначала соседка (Лю) случайно видит его пенис. Потом все окружающие начинают принимать его за исчезнувшего Ника, а тот должен двум враждующим гангстерам, Боссу (Фримен) и Раввину (Кингсли), живущим в одинаковых пентхауcах в домах напротив. Так что сперва Слевина бьют чернокожие, потом — хасиды, одеться ему позволяют только на 40-й минуте, его заставляют убить еврея-гомосексуалиста, его пасет лысый полицейский (Туччи), а главное — вокруг тенью ходит мистер Гудкэт (Уиллис), в прологе продемонстрировавший виртуозное владение чужими шейными позвонками.

Сложносочиненный фильм в старомодном жанре «не тот человек» балансирует между детективом и черной комедией, причем не вполне по своей воле. Надо ли смеяться над диалогами вроде многократно повторяемого: «Почему его называют Раввин?» — «Потому что он раввин!», решать исключительно зрителю. Любитель Хичкока, шотландский режиссер МакГиган (у нас под названием «Одержимость» шел в прокате его фильм «Уикер Парк», тоже с Джошем Хартнеттом), очевидно, любит еще и Тарантино. Кто не любит, с одной стороны, а с другой — любители и первого и второго отчего-то порядком поднадоели. Это ничуть не помешает получить от «Слевина» удовольствие — он в общем очень даже ничего, этот «Слевин», но без длинных разговоров про Джеймса Бонда и «К северу через северо-запад», без гангстеров с пейсами, негра в рефрижераторе и истории про то, как Чарли Чаплин занял третье место на конкурсе двойников Чарли Чаплина, картина бы только выиграла. Это к вопросу о Тарантино. К вопросу о Хичкоке: наследникам этого постановщика, прежде чем придумывать хитроумный сюжет, стоит делать лицо попроще, тогда не придется, как режиссеру МакГаффину, то есть МакГигану, растягивать развязку на двадцать минут, объясняя что к чему.